Неточные совпадения
Но неизвестный так
погрузился в созерцание лесного сюрприза, что девочка успела рассмотреть его
с головы до ног, установив, что людей, подобных этому незнакомцу, ей видеть еще ни разу не приходилось.
В кабинете он зажег лампу, надел туфли и сел к столу, намереваясь работать, но, взглянув на синюю обложку толстого «Дела М. П. Зотовой
с крестьянами села Пожога», закрыл глаза и долго сидел, точно
погружаясь во тьму, видя в ней жирное тело
с растрепанной серой
головой с фарфоровыми глазами, слыша сиплый, кипящий смех.
Время шло медленно и все медленнее, Самгин чувствовал, что
погружается в холод какой-то пустоты, в состояние бездумья, но вот золотистая
голова Дуняши исчезла, на месте ее величественно встала Алина, вся в белом, точно мраморная. Несколько секунд она стояла рядом
с ним — шумно дыша, становясь как будто еще выше. Самгин видел, как ее картинное лицо побелело, некрасиво выкатились глаза, неестественно низким голосом она сказала...
Он подошел к столу, пристально поглядел в листки, в написанное им предисловие, вздохнул, покачал
головой и
погрузился в какое-то, должно быть, тяжелое раздумье. «Что я делаю! На что трачу время и силы? Еще год пропал! Роман!» — шептал он
с озлоблением.
Он сел и
погрузился в свою задачу о «долге», думал,
с чего начать. Он видел, что мягкость тут не поможет: надо бросить «гром» на эту играющую позором женщину, назвать по имени стыд, который она так щедро льет на
голову его друга.
Она машинально сбросила
с себя обе мантильи на диван, сняла грязные ботинки, ногой достала из-под постели атласные туфли и надела их. Потом, глядя не около себя, а куда-то вдаль, опустилась на диван, и в изнеможении, закрыв глаза, оперлась спиной и
головой к подушке дивана и
погрузилась будто в сон.
Наконец, этим летом, когда семья нотариуса уехала за границу, она решилась посетить его квартиру и тут в первый раз отдалась ему со слезами,
с угрызениями совести и в то же время
с такой пылкостью и нежностью, что бедный нотариус совершенно потерял
голову: он весь
погрузился в ту старческую любовь, которая уже не знает ни разума, ни оглядки, которая заставляет человека терять последнее — боязнь казаться смешным.
Сусанна, столь склонная подпадать впечатлению религиозных служб, вся
погрузилась в благоговение и молитву и ничего не видела, что около нее происходит; но Егор Егорыч, проходя от старосты церковного на мужскую половину, сейчас заметил, что там, превышая всех на целую почти
голову, рисовался капитан Зверев в полной парадной форме и
с бакенбардами, необыкновенно плотно прилегшими к его щекам: ради этой цели капитан обыкновенно каждую ночь завязывал свои щеки косынкой, которая и прижимала его бакенбарды, что, впрочем, тогда делали почти все франтоватые пехотинцы.
Раздался сигнал паровой машины, послышался грохот цепей. Странный голубой предмет отделился от палубы парома, потом плавно, слегка закручиваясь по вертикальной оси, проплыл в воздухе и медленно, страшно медленно, стал опускаться за борт. Вот он коснулся поверхности воды,
погрузился по колена, до пояса, по плечи… Вот скрылась
голова, наконец ничего не видно, кроме медленно ползущего вниз стального каната. Балаклавские рыбаки переглядываются и молча,
с серьезным видом покачивают
головами…
Но конца этой торговли Буланин уже не слышит. Перед его глазами быстрым вихрем проносятся городские улицы, фотограф
с козлиной бородкой, Зиночкины гаммы, отражение огней в узкой, черной, как чернило, речке. Грузов, пожирающий курицу, и, наконец, милое, кроткое родное лицо, тускло освещенное фонарем, качающимся над подъездом… Потом все перемешивается в его утомленной
голове, и его сознание
погружается в глубокий мрак, точно камень, брошенный в воду.
Горбач взмахивает руками, подплывает к Герасиму и хватается за ветки. При первой же попытке стать на ноги, он
погружается с головой и пускает пузыри.
Я
погрузился в воспоминания, и предо мною встала согбенная фигура старика Гроссевича, без усов, без бороды,
с короткими седыми волосами на
голове.
Одна из нерп вынырнула так близко от лодки, что гребцы едва не задели ее веслом по
голове. Она сильно испугалась и поспешно
погрузилась в воду. Глегола схватил ружье и выстрелил в то место, где только что была
голова животного. Пуля булькнула и вспенила воду. Через минуты две-три нерпа снова появилась, но уже дальше от лодки. Она
с недоумением глядела в нашу сторону и, казалось, не понимала, в чем дело. Снова выстрел и снова промах. На этот раз нерпа исчезла совсем. Она поняла об угрожающей ей опасности.
Если б она знала, как я была далека от истины! На глазах класса, в присутствии ненавистной Крошки, ее оруженосца Мани и еще недавно мне милой, а теперь чужой и далекой Люды, я была настоящим сорвиголовою. Зато, когда дортуар
погружался в сон и все утихало под сводами института, я долго лежала
с открытыми глазами и перебирала в мыслях всю мою коротенькую, но богатую событиями жизнь… И я зарывалась в подушки
головою, чтобы никто не слышал задавленных стонов тоски и горя.
Вольдемар то
погружался в сладкие думы, положив
голову на колена слепца, который в это время иссохшими руками перебирал его кудри; то вставал,
с восторгом прислушиваясь к отголоскам торжественных звуков русских; то изъяснял свою благодарность Ильзе.